– Зачем ты бреешь бороду? – спросила Нора.
Травник задержал движение руки, затем и вовсе опустил её. Повернул голову. Ничего не сказал.
– Телли ведь наверное сказал тебе, что тебя ищут? – Поколебавшись, Нора спрыгнула к воде. – Ведь не может быть, чтоб не сказал.
Жуга всё так же молча сполоснул бритву; та плеснула, как какое-то водяное животное. Мыльные разводы поплыли по воде.
– Мне осточертела эта метёлка, – проговорил он наконец.
– Тебя узнают.
– Наплевать.
Повисла пауза. Нора села рядом, провела ладонью по воде, коснулась илистого дна. Муть заклубилась бурым облачком. Мыльная пена на щеке у травника медленно засыхала.
– Ты мало изменился.
– Да? – хмыкнул травник. – Приятно слышать.
Лицо его было лишено всяческого выражения.
– Где твой меч? Ты им уже не бреешься?
– Нет.
– Ты не спал сегодня ночью, – произнесла негромко девушка и пояснила свою мысль: – У тебя круги под глазами.
– Обычное дело, – пожал плечами тот. – Мне всегда не спится, если что-то наперекосяк, ты же знаешь.
– Знаю.
– Послушай, Линора, – травник отодвинулся от воды и со щелчком сложил в ладони бритву, – чего ты хочешь? Ты не захотела идти со мной, когда это мне было нужно, так зачем теперь весь этот разговор?
– Я не уходила! Это ты ушёл! – Нора поджала губы. – Что мне было делать? Что?
– Я же объяснил тебе…
– Я слышала твои объяснения! – фыркнула та. – Чушь и чепуха! Мог бы придумать причину получше! Он, видите ли, ушёл искать себя! А обо мне ты подумал? Сначала я и вправду ждала, а потом подумала: чего ради? Он шляется, бог знает где и с кем, а я – сиди, как дура?! Тебе не понять, как это больно и обидно – всё время гадать: вернётся – не вернётся? Я решила жить без тебя, я научилась этому, нашла новых друзей, и вот, когда я уже почти забыла всё, вдруг снова появляешься ты, и всё начинается с начала! Из-за этого мальчишки, из-за этого дракона… из-за тебя я потеряла всё…
– Всё?! – вскинулся травник. В голосе его было столько удивления, что Нора поперхнулась и умолкла. – Ты потеряла? Фургон, полудохлая кляча и блохастый ворох старых шкур – это и есть твоё «всё»?
Девушка молчала.
– Я тоже много потерял, – продолжил он после паузы, – дом в городе, работу и полгода жизни, не говоря уж о тебе, но я и не думаю винить в том тебя или мальчишку. Так что, давай не будем хвастаться друг перед другом своими… потерями. Дракон – это совсем не то, что ты думаешь. Да и Телли, пожалуй, тоже.
– Вы все безумны, – медленно сказала Нора, – ты и твой Телли со своим драконом. А теперь и Арнольд с Вильямом с ума двинулись. Из-за вас Олле погиб, а вам всё равно – как будто бы не человека убили, а куклу в балагане!
– Олле? – травник нахмурился. – Олле – не кукла. Помяни моё слово, он ещё доставит нам хлопот.
Линора с подозреньем покосилась на Жугу.
– Олле… доставит… Что ты имеешь в виду?
– Потом объясню, – уклончиво ответил тот.
И умолк.
Волосы травника выбились из-под ремешка, на худом загорелом лице лихорадочно блестели глаза. Сейчас, с торчащими вихрами недобритых рыжих бакенбардов он ещё больше походил на злого и рассерженного лиса. Не хватало только пары острых ушек на макушке.
– Я вернулся за тобой, – проговорил он. – Я искал тебя и не нашёл. Потом мне сказали, что ты нашла себе другого. Знаешь, я уже привык, что меня всё время предают. Мне только хотелось спросить тебя, почему ты так поступила со мной, а потом один умный человек сказал мне: «Не спрашивай у женщин, почему».
– Узнаю Золтана, – хмыкнула та.
– Четыре месяца – не столь большой срок, – проигнорировав реплику Норы, продолжал Жуга, – но тебе его хватило, чтоб меня забыть. Но я всё равно искал тебя. Я впал в какое-то исступленье. Знаешь, наверное тебе повезло, что я тогда тебя не встретил. Я хотел понять, что произошло, но я, должно быть, потерял разум. Я хотел превратить твою жизнь в кошмар, стать твоим… твоим личным чудовищем, которое преследовало бы тебя и только тебя, всегда и везде.
– Почему? – тихо спросила она.
– Потому что любовь – это не только право, но и обязанность, потому что должна быть на этом свете хоть какая-то справедливость. Потому что нельзя вымогать то, что даётся даром! – рявкнул травник и тут же почувствовал, что в горячке хватил через край – девушка сжалась, словно от удара, лицо её помрачнело. – И даже если ты заставила себя забыть, – закончил он, – тебе придётся – рано или поздно – вспомнить всё.
Травник поморщился и посмотрел на зажатую в кулаке бритву, вздохнул, смочил водой засохшую коросту мыла на щеках и снова принялся за бритьё. Линоре почему-то подумалось, что щека под бородой, там, где была щетина, будет белая, но когда Жуга закончил бриться, она поняла, что ошиблась – загар на лицо лёг задолго до того, как борода успела отрасти.
– Где ты успел так загореть?
Травник ответил не сразу, а когда ответил, голос его звучал уже спокойно и почти безразлично.
– Там, где я был, время текло медленно. Там только солнце, горячий ветер и песок… песок… – он потряс головой. – Целое море песка. Временами мне казалось, будто я попал внутрь огромных песочных часов. Я сходил с ума по ночам в ожидании завтра, а когда оно наступало, становилось ещё тяжелее. Но постепенно всё ушло.
– Я видел, как пески стирают города и скалы, – продолжал он, – и внутри у меня тоже что-то стиралось. Ты говоришь, что тебе было больно? Мне тоже было больно, но со временем я понял, что есть вещи, поважнее, чем боль. А после и боль тоже стёрлась. И не осталось ничего. И вот тогда – как будто спала пелена – я обнаружил, что происходит что-то странное. Это всё не случайно, здесь чувствуется чей-то умысел. И сейчас я пытаюсь понять, чей.