Драконовы сны - Страница 200

200

«Смеёшься? Я не различаю цвета.»

«Ах, да… Тогда прислушайся к звучанью, и поймёшь. Не бойся, будь смелей, Лисёнок. Ощути всю силу Снов Дракона. Имя здесь. Оно другое. Не похоже на все прежние; не Кай, не Герта и не Хансен…»

«Где? Какое? Где?»

«Ты должен сам найти. Нельзя всю жизнь ходить по краю, если знаешь, как летать. Это нечестно. Угадывай.»

Травник двигался, летел, кружился вдоль спирали времени, вглядывался в пляшущие перед глазами огоньки и чувствовал, как вверх, к затылку поднимается колючий холодок понимания.

Здесь были устье и исток. Но не только. Здесь была дверь, грань, и сны людей лишь чуточку касались этой стороны.

Жуга угадывал здесь имена и черпал силы для заклятий. Аннабель угадывала будущее. Вильям выискивал сюжеты своих пиес.

Канатоходец Олле жил и странствовал в безумье снов. Высокие эльфы прокладывали пути для своих белых кораблей.

Боги пользовались ею, чтобы уйти навсегда.

И лишь драконы здесь отваживалсь играть.

Не существовало никаких Ключей Дракона. Рик сам был Ключом.

Жуга и Олле, Олле и Жуга. Две тени в стране снов.

Чью спальню осеняли ныне два крыла? Кому приснился в эту ночь кошмар? Кто видел сладкий сон?

Кто умер навсегда?

Цепочка ярких блёсток уходила в темноту.

«А что там дальше, Олле? Там, за пеленой?»

«Дальше? Дальше я не ходил… Эй, вот она! Поторопись.»

Жуга замедлил бег. Тёплая искорка приблизилась, легла в ладонь. Замерцала. Травник наклонился, ощутил тепло. Сон был непрочен, пламя трепетало. Там, снаружи девочка вот-вот должна была проснуться. Он вслушивался, перебирал слова, созвучья слов, обрывки, буквы, звуки, немоту, пока вдруг не возникло имя. Огонёк тянул с собой, сознанье возвращалось. Удивленье. Любопытство. Страх. Травник неудержимо выпадал в реальность.

Тени накатили и сомкнулись.

Свет погас.

Обвал.

Прорыв.

***

– Нелли… – выдохнул Жуга. Он поднял веки и тотчас же столкнулся взглядом с широко раскрытыми глазами девочки. – Ты – Нелли?

– Да, – просто ответила она.

– Почему же ты раньше мне этого не говорила?

– Я не знала, – она потупилась и провела рукой по одеялу. – Пока ты мне не сказал.

Глаза девчушки, карие, глубокого и тёмного янтарного оттенка, смотрели мягко и доверчиво. У травника защемило сердце.

Какие у Герты были глаза?

Какие?..

Он не помнил.

Яльмар и Арне переглянулись. Гном многозначительно хмыкнул.

– Хорошее имя, – помолчав, сказал Тил. – Мне нравится.

– За это надо бы выпить, – Яльмар встал и потянулся за кувшином.

Выпили.

– Раз уж ты нарёк её этим именем, – сказал варяг, поворотившись к травнику, – так подари ей что-нибудь. Обычай как-никак, сам же понимаешь.

– Я знаю, но ведь… у меня сейчас ничего нет. Хоть рубашку снимай.

– Ой ли? – прищурился Олле и погрозил ему зонтиком. – А ну-ка, загляни в свой карман. Загляни, загляни… Да не в этот! В левый.

Жуга послушно сунул руку в глубину кармана, и к своему немалому удивлению нащупал там что-то гладкое и твёрдое. Вытащил.

Это была маленькая фигурка белой пешки с АэнАрды, про которую он совсем забыл. Травник с какой-то беспомощностью покачал её на ладони и поставил посередь стола.

Некоторое время царила тишина. Когда же взгляды всех пятерых оторвались от костяной фигурки, канатоходца в доме уже не было.

Воздух

Отличить сон от яви могут лишь Жёлтый Предок и Конфуций
Помощник

Вечер наступал неспешно. Старый Лиссбург погружался в сон. Отсюда, с высоты закат был виден особенно хорошо. Ветерок убавил силу, лишь от реки тянуло влажным холодком весенней свежести. Серел в оврагах старый зимний снег. Вставал туман. Замшелые зубцы огромной башни Берты быстро остывали.

Жуга долго стоял, рассматривая молодую поросль травы внизу, у основанья башни. В россыпи камней не видно было никаких следов, и только присмотревшись можно было разглядеть пятно чего-то тёмного, уже почти что стёртое ветрами и дождём там, где отвесная стена переходила в утолщение фундамента. Жуга взъерошил волосы рукой. Вздохнул.

– Как это случилось? – спросил он тихо и не оборачиваясь.

– Никто не знает.

Голос Золтана из-за плеча был так же тих. Хагг не сказал ни слова с той минуты, как они взобрались на вершину, и лишь стоял, прислонясь к щербатому зубцу бойницы.

– Он был один?

– Наверное. Пришёл сюда под вечер, никому не говорил, куда идёт. А утром стражники нашли его с той стороны стены, на камнях.

– Ещё живого?

– Шутишь? Полтораста локтей высоты – никто не уцелеет. Да ещё о стену треснулся… Человек же, не птица, его воздух не удержит.

Жуга ещё немного постоял так, глядя вниз, и обернулся.

– Думаешь, он сам?

Золтан пожал плечами и опять стало тихо. Травник хотел спросить ещё о чём-то, но раздумал. Голова была пуста. Он сделал шаг вперёд и оказался на краю. Помедлил и уселся, свесив ноги. Выглянул опять, вытягивая шею и пытаясь понять, что здесь произошло когда старик Рудольф февральским вечером разбился у подножия Толстой Берты; разбился сразу и насмерть.

И никто не знал, почему.

События, которые предшествовали гибели старьёвщика, тоже ничего прояснить не смогли. Не прошло и двух месяцев после того, как Телли с акробатами ушёл из города, а Лиссбургская гильдия воров уже лишилась головы (чуть позже Хагг узнал, что будто бы Рудольф один покончил там со всеми пятерыми заправилами). Спервоначалу Золтан был не склонен верить этому, но факты были налицо. На переделе власти «Красного Петуха» спалили дотла, двоим-троим влепили болт из арбалета под лопатку, кого-то переехали телегой, кто-то утонул в реке. В итоге дело захватили молодые под предводительством некоего Матиаса. «Матиас? – заинтересованно переспросил Жуга, когда Золтан сообщил ему эту новость. – Матиас, Матиас… Не тот ли это Матиас, которому я задницу в камине подпалил?» «Он самый», – усмехнулся Хагг. – Ждёт, не дождётся, чтоб тебя отблагодарить.»

200