Драконовы сны - Страница 177

177

***

– Что, рыжий, нелегко играть вслепую?

Жуга приподнял голову, всмотрелся в тёмный силуэт в глубине маленькой халупы. Покосился на Орге, на спящего Хансена и сел на лежанке, спустивши ноги на пол. Поморщился. Поскрёб ногтями кожу под разодранной рубахой.

– До чего же ты мне надоел, дурак канатный… – сонно выругался он. Провёл ладонью по лицу. – Даже выспаться из-за тебя нормально не получается. Чего тебе?

Олле скорчил расстроенную мину. Помахал рукой с зажатым в ней зонтиком и поставил его в угол. Обхватил руками согнутые ноги, обтянутые тонким, в ромбах домино, и носком башмака толкнул в костёр отбившуюся деревяшку.

– Зануда ты, право слово, – недовольно сказал он. – Нет чтоб спасибо сказать за подмогу. Стараешься, из кожи вон лезешь, и вот тебе награда.

– Не очень-то, я смотрю, ты надорвался, когда нам «подмогал». Насоветовал нам всякой ерунды. Доволен, небось? Вон куда завёл, на край земли. Ни доски, ни меча. Да ещё у Орге в голове дыра. Смотри, – он указал на гнома. – Что, весело?

– Как знать, Лис, как знать… Быть может, ты хотя бы сейчас почувствуешь, как это – видеть, но не знать, что видишь, знать, но не уметь сказать что знаешь, говорить, но не уметь хоть что-то изменить.

– Молчать ты не умеешь, вот чего… – проворчал Жуга, уселся поудобнее и подобрал ноги под себя. – Ну ладно, давай короче. Что случилось? Разбудить Гертруду?

– Нет. Не надо. Всё равно игра кончается.

– А, Драконов Ключ, – понимающе кивнул и вслед за тем нахмурился Жуга. – Ну искупается в нём Рик, а дальше-то чего? Куда идти, что делать?

Лицо канатоходца изумлённо вытянулось.

– Искупаться… где? в Ключе Дракона? – Олле захихикал. – Ты должно быть шутишь! Хотя, – здесь он на миг задумался, – может статься, кое-кому это придётся проделать. Да, очень может статься.

Жуга сердито фыркнул, ни дать ни взять – разъярившийся кошак. Глаза его пылали синевой.

– Мне не до шуток, Олле, – резко сказал он. – Давай начистоту: Тил и Яльмар справятся и без твоих дурацких советов. А вот где Ашедук?

– Ого! Вот как теперь ты задаёшь вопросы? – Олле сложил колечко из двух пальцев и через него взглянул на травника. – Это что-то новенькое… А может, всё-таки ты передумаешь за ним гоняться, а? Опасная эта затея – играть со сном дракона.

– Пытаешься меня отговорить? Напрасно. Я его из-под земли достану.

– Эй, эй, поосторожнее с такими обещаниями: они ведь иногда сбываются. А впрочем, поступай, как хочешь, моё дело – предупредить. Только помни, что проигрывать надо с достоинством.

– Чёрт тебя побери, как ты не можешь понять, что я не играл?! Можешь ты хоть раз помочь нам? Скажи хотя бы… – он замешкался и оглядел осточертевшую хибару, – ну, хотя бы – где мы будем послезавтра ночью?

– В темноте.

Терпение травника лопнуло. Нагнувшись, он нашарил у подножия лежанки меховой сапог, и прямо так, не разгибаясь, запустил им в ухмылявшуюся рожу циркача. Олле мигом растаял в воздухе и исчез, сапог влепился в стену. Жуга негромко выругался и сел обратно.

Грохот разбудил Хансена: тот зашевелился на своей лежанке и выглянул из-под одеяла.

– Ты чего вскочил в такую рань? – спросил он, сонно моргая. Зевнул. – Что случилось?

В это мгновение взгляд его упал на зонтик, так и оставшийся стоять в углу. Объяснений больше не потребовалось.

– Олле?

Прежде чем травник успел ответить, послышалось негромкое: «Простите… Оп!», худая длинная рука на краткий миг нарисовалась в темноте, схватила зонтик и исчезла. Воцарилась тишина.

– У меня плохие новости, – медленно проговорил Жуга.

– Плохие новости? – взгляд Хансена тревожно метнулся к лежащему гному и, не обнаружив там ничего опасного, вернулся обратно. – Ничего не понимаю… Кто-то умер?

Жуга покачал головой:

– Кто-то умрёт.

Он медленно встал, подобрал недлинный шест, который выломал вчера из кровли старой хижины, и двинулся к двери.

– Куда ты?

– Разомнусь.

Светало. Разминался Жуга больше часа, то и дело слышались удары дерева по камню, гул рассекаемого воздуха и быстрый скрип снега под его башмаками. За это время Хансен успел натаять снега, поставить на огонь похлёбку и поменять повязку Орге. Маленький гном всё ещё лежал без движения, грудь его размеренно вздымалась и опадала. Глаза дварага были закрыты. Горячка гнома шла на убыль и Хансену впервые за два дня подумалось, что Орге получил шанс выкарабкаться. Сквозь приоткрытую дверь в нутро натопленной избушки зверобоев медленно сочился холодок, угар ночного костерка вытягивало прочь. Мысли постепенно прояснялись.

Травник возвратился потный и взъерошенный, таща охапку дров, подобранных на берегу. Притворил ногою дверь, швырнул в угол две половинки посоха, перехватил верёвкой рыжий конский хвост и принялся натягивать рубаху.

– Сломал? – сочувственно заметил Хансен. Жуга поморщился.

– Гнильё.

Он подтолкнул обломки в костёр и уселся рядом. Огонь тлел еле-еле, подобранное на берегу сырое дерево не хотело разгораться. Жуга недовольно передёрнул плечами, скрестил над костром пальцы, напрягся на мгновение и резко выдохнул два слова. Пламя полыхнуло чуть ли не до потолка, потом опало до прежних размеров, но заплясало уже не в пример веселее. Вода в котле тихонько зашумела.

Хансен со стоном закатил глаза.

– Ну почему, почему такие способности достаются дуракам? – спросил он, обращаясь к потолку и гневно заламывая руки. – С таким расходом силы я бы вылечила пятерых больных или привила на новом месте восемь розовых кустов, а этот недоучка жжёт себя в костре! Жуга, у тебя совершенно нет терпения! Где те ограничения, которым я тебя учила? Ты совсем себя не контролируешь.

177